Новости

Врачей-нейрохирургов можно было бы назвать ювелирами высочайшего класса, потому что нейрохирургические операции — чрезвычайно тонкая работа. Один из таких специалистов в Казахстане — председатель правления АО «Национальный центр нейрохирургии», главный внештатный нейрохирург Министерства здравоохранения РК Серик Акшулаков. В Национальном центре нейрохирургии ежегодно проводят более двух тысяч сложнейших операций, в значительной части которых принимает участие Серик Куандыкович.    

 

В беседе с корреспондентом МИА «Казинформ» Серик Куандыкович рассказал, можно ли спасти человека после инсульта при потере «золотого часа», из-за чего иностранные пациенты прибегают к казахстанской медицинской помощи и какой должна быть медицина будущего.

 

 

 

 

— Серик Куандыкович, начнем с истории восьмилетней давности, когда в Вашем центре роженице было проведено две операции одновременно. Обычно выбор стоит так: или мама, или ребенок. Что подтолкнуло Вас рискнуть? Ведь это был вообще первый опыт. 

 

— В этом году такой случай повторился. Стоял вопрос — кого спасать? Маму или ребенка? Но мы спасли обоих. Этот случай был не столько сложный, сколько своеобразный. Она — оралманка из Узбекистана, ей 30 лет, и она была беременна.  Молодую женщину на протяжении долгого времени мучала постоянная рвота, врачи решили, что у нее токсикоз, но причиной оказалась опухоль головного мозга. За это время она очень сильно потеряла в весе. Ее привезли к нам практически лежащую. Мы ее прооперировали, и она с новорожденной дочкой благополучно выписалась домой.

 

Что подтолкнуло меня на такой шаг восемь лет назад? Врачебный долг. Женщина была в бессознательном состоянии и у врачей оставались считанные минуты, чтобы сделать необходимые обследования и ответить на вопросы: кого первым спасать — мать или ребенка, как провести операцию, чтобы не травмировать малыша. Было решено работать одновременно двум бригадам: нейрохирургам и акушер-гинекологам. Несколько часов операции, несколько дней ожидания… И свершилось. Совместными усилиями врачи одномоментно спасли две жизни — мамы и младенца. 

 

— Многие называют это героическим поступком...

 

 

— Не думаю, что это героический поступок. Наверное, в то время мы были в состоянии какой-то эйфории. У нас есть хорошие условия, и мы могли помочь, хотя не имели опыта проведения подобных операций. Если бы не было соответствующей базы, вряд ли бы мы пошли на такое. Мы действительно были в таком состоянии: «Да, мы все можем. У нас есть для этого условия». И поэтому я не считаю, что это подвиг. Мы сделали то, что должны были.

 

 

 

 

— Во время нашей последней встречи Вы говорили о болезнях Паркинсона и Альцгеймера. По данным Всемирной организации здравоохранения, болезнью Альцгеймера страдают около 40 млн. человек, и каждый год эта цифра будет удваиваться. Ваш центр занимается исследованиями в этой сфере?

 

 

—  Действительно, болезнь Альцгеймера — одна из сложных болезней. Над поиском ее лечения работают ученые во всем мире. Я стажировался в Стэнфордской клинике (Калифорния, США) и знаю, какие огромные грантовые средства выделяются на исследования по изучению данного заболевания. Но многие ученые неохотно берутся за это, потому что это действительно сложная патология. На сегодняшний день методов хирургического лечения нет. В последующем может быть будут.  Что касается нашего центра, мы такими исследованиями не занимаемся.

 

Что касается болезни Паркинсона, то на сегодняшний день сама болезнь, к сожалению, не излечима, но есть средства, способные помочь больным вести максимально обычный образ жизни. Жизнь 15-20 процентов людей, страдающих этой болезнью, можно облегчить хирургическим методом. Во время операции производят глубинную стимуляцию головного мозга, в результате происходящих биохимических изменений наступает улучшение. Наш центр занимается как хирургическим, так и консервативным лечением пациентов с болезнью Паркинсона. 

 

— ВОЗ объявила инсульт эпидемией. Один из шести жителей планеты переносит его. Как Казахстан справляется с этой проблемой?

 

— Инсульт, мне кажется, эта тема вообще для отдельного интервью. Это одна из сложных проблем в Казахстане и больных, к сожалению, становится больше. Сегодня Министерство здравоохранения поставило перед нами и невропатологами задачу решить ее. В нашей стране делается очень много — созданы инсультные центры не только в больших городах. Их 19. Определен алгоритм оказания помощи инсультным больным.

 

— Этих центров достаточно?

 

 

— Это только начало. Если рассчитать на 17 млн. населения — это, конечно, мало. Но мы расширяем сеть. Нам нужны не только подготовленные кадры, но и соответствующее оснащение. Этот процесс идет.

 

Я бы хотел вам привести пример, как действует эта система сейчас. Помните, во время Универсиады в Алматы с итальянским телеинженером случилась беда? У него случился ишемический инсульт. В течение 20 минут его доставили в соответствующее специализированное отделение, где обследовали, установили диагноз, поставили правильный алгоритм лечения. Через день он пришел в себя и улетел к себе домой в хорошем состоянии.

 

 

 

 

 

— Сколько процентов людей восстанавливаются полностью после инсульта?

 

 

— Инсульт бывает разный. Есть ишемический (инфаркт мозга, развивается при значительном уменьшении мозгового кровотока) и геморрагический (острое нарушение мозгового кровообращения с прорывом сосудов и кровоизлиянием в мозг). При тяжелых геморрагических инсультах, к сожалению, смертность доходит до 80 процентов. Если же инсульт транзиторной ишемической атаки, то там не должно быть смертности. В таких случаях вовремя оказанная медицинская помощь ставит человека на ноги.

 

Раньше для нейрохирургов были интересны геморрагические инсульты, которые практически в 90 процентах требовали каких-то хирургических вмешательств, а ишемические инсульты остались за неврологами. В последние годы во всем мире многим больным с ишемическим инсультом проводят операции. Мы сейчас также делаем такие операции — вовремя убираем тромб, и в течение 4 часов человек восстанавливается. Наша бригада ездит и оперирует ночью. Более 20 человек мы успешно прооперировали.  Эта целая система работы, о которой можно долго рассказывать.

 

Я думаю, стоит также подчеркнуть, что большую роль здесь играет «золотой час». Если люди вовремя обращаются к врачам, по данным ВОЗ из 10 инсультов 8 можно остановить. К сожалению, многие наши граждане не знают, как проявляются первые признаки инсульта и что нужно делать при их появлении. А как делают наши люди? «Голова болит — дай-ка я полежу и посплю». А в это время мозг медленно погибает. Поэтому, мне хотелось бы напомнить об основных симптомах инсульта: нарушение речи, сознания, координации, ассиметрия лица, сильная головная боль, сопровождающаяся тошнотой и рвотой. Если эти симптомы идут в комплексе, нужно моментально обращаться в «скорую». Сейчас мы обговариваем, что если больной вызывает медиков с жалобой на инсульт,  врач, который пришел к нему, по итогам осмотра больного звонит в больницу, для того, чтобы диагностические аппараты были свободны. Это позволит оперативно провести все необходимые диагностические процедуры пациентам с инсультом. 

 

— Много ли случаев, когда «золотое время» теряется по вине «скорой»?

 

 

— Мы провели анализ. И выяснили, что главная причина — это позднее обращение. Естественно, на это наслаивается еще время службы «скорой помощи».

 

— Как ухаживать за членом семьи, который перенес инсульт?

 

— Хорошо, что затронули этот вопрос. Реабилитация — это комплекс мероприятий. Это бытовая, социальная и медицинская реабилитация. Если это пожилые люди, то их надо обучать, как правильно ходить, как включать свет, газ, как резать хлеб. Я хотел сказать, что для нас очень важно поднимать вопрос реабилитации не только инсультных больных, но и пациентов, перенесших инфаркт, разные тяжелейшие травмы. И реабилитация должна быть не только медицинская. Медицинская реабилитация у нас бесплатная. Но у нас, к сожалению, сегодня нет реабилитационного центра республиканского масштаба. Можно открыть частные центры, но они будут дорогими. Между тем, государство могло бы оплачивать лечение пациентов в них, включив их в гарантийный объем бесплатной медицинской помощи.

 

 

 

 

 

— Операции в Вашем центре включены в гарантийный объем бесплатной медицинской помощи?

 

— Проведение сложнейших операций с применением новых технологий в нашем центре полностью бесплатное.

 

— В целом, на сколько дорого стоят нейрохирургические операции?

 

— Есть операции очень дорогие. Что касается инсульта, то причинами этого заболевания являются наличие разрывов аневризмы, а эндоваскулярное лечение требует новых изделий медицинского назначения. Это титановые клипсы, спирали, клеи. Они дорогие, зачастую стоят 3-4 млн. тенге.

 

— Но Вы раньше говорили, что по сравнению с клиниками других стран, у нас эти медуслуги обходятся дешевле? Много ли иностранных пациентов Вы обслуживаете в центре?

 

— Во-первых, должна быть привлекательна страна. Люди, когда куда-то едут, они не называют название клиники. Они говорят, мы едем в Германию, Корею, США и так далее. Безопасность этой страны — с этого надо начинать в целом туризм. Мы создали у себя отделение, где лечение проходят иностранные пациенты. Ежегодно около 50 человек приезжают к нам на лечение. Но большинство, конечно, из соседних стран — Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан, Россия. Есть пациенты из Турции, Германии, США. Мы привлекательны тем, что наши услуги относительно дешевле, но по качеству ничем не уступают зарубежным.

 

Я намерен не стоять на месте. Ранее главной задачей было внедрить новые технологии и обеспечить казахстанских пациентов высококвалифицированной нейрохирургической помощью. Мы этого достигли. Сейчас мы переходим на другой уровень — завоевываем внимание пациентов других стран. И к этому мы подошли близко. Многие знают, что в Казахстане спокойно. Можно приехать, жить и спокойно уехать. Это хороший фундамент для нас. Кроме того, мы начали проводить большие конгрессы по нейрохирургии в Казахстане, образовательные школы европейской ассоциации нейрохирургии. Мы провели 10-ый Азиатский конгресс нейрохирургов, куда приехали к нам из 56 стран около 700 нейрохирургов. Вот спрашивают, зачем это нужно? А между тем эти врачи, скорее всего, разговаривают со своими пациентами, они увидели нашу базу и интерес к нам усилился. И в будущем эти пациенты не будут бояться приезжать к нам на лечение.

 

Но для этого медперсонал должен разговаривать с пациентами на их языке. С пациентами из близлежащих государств общаться не сложно, они разговаривают на русском языке. Но когда иностранец приезжает к нам, а врач, собирающийся лечить, говорит на английском языке с большим трудом, то у него сразу же теряется доверие. У него все время будет опасение: вдруг не тот укол сделает, не тот диагноз поставит. Общий уровень знаний языков необходимо поднять. Конечно, начать это надо с детского сада, школ, институтов. Президент Нурсултан Назарбаев постоянно говорит о трехъязычии. Ведь это далеко идущие планы. У нас есть оборудование и кадры. Теперь надо подтянуть эту часть, и тогда мы сможем полноценно оказывать услуги иностранцам.

 

 

 

 

 

—  Вас сложно застать врасплох, но все же были ли в Вашей практике случаи, когда Вам действительно было страшно?

 

 

— Я бываю в операционной почти каждый день. Каждая операция отличается от предыдущей. У нас нет стандартных операций. Например, когда удаляют аппендицит, хирурги знают, где он анатомически находится, хотя при таких вмешательствах тоже бывают проблемы. А операции на головной мозг — всегда ювелирная работа. Черепная коробка человека имеет маленький объем, но это как микрокосмос — там очень тесно связаны многие жизненно-важные структуры. Ошибка всего на 1 миллиметр может привести к большим потерям: двигательной, речевой или другим функциям нервной системы. Поэтому-то впервые в медицине компьютерный томограф был придуман для нейрохирургии, потому что мозг находится в замкнутом пространстве. И навигационные системы, которые применяются в кораблях, самолетах, тоже были изобретены для нейрохирургии.

 

Во время операции нейрохирург испытывает колоссальную ответственность. Поэтому, каждый нейрохирург должен быть очень бдительным всегда во время проведения операции.

 

— Какой Вы видите медицину будущего?

 

 

— Мы живем в эпоху доказательной медицины. Каждый шаг врача и каждое его действие должно быть доказательным. Раньше врачи думали больше. Чтобы поставить диагноз, он должен был полностью изучить анамнез. Сейчас все упростилось. Сделал МРТ и вроде все ясно. И тот фактор, когда врач должен был знать «от» и «до» — начинает уходить на второй план. Раньше диагноз ставили человеку молоточком и ставили не хуже, чем современные диагностические аппараты. В результате многолетнего труда появлялись корифеи. Сегодня, изучив новую технологию, можно быстро достичь того же уровня, которого люди моего поколения достигали десятилетиями. Но в обоих случаях есть свои плюсы и минусы.

 

Хотелось бы, чтобы медицина будущего сохранила «золотую середину» не растеряв ни прошлого, ни будущего. А то сегодня мы все время уходим в разные крайности. Я бы хотел, чтобы медицина будущего не потеряла человечность, врачебную компетентность и знания новых технологий.

 

 

 

 

 

— Спасибо за беседу!

 

Оригинал статьи МИА КазИнфом